Ликвидность в банковском секторе по-прежнему остается высокой, вопреки прогнозам. Доля денежных средств и ликвидных ценных бумаг в активах банковского сектора превышает четверть совокупных активов, что выше нормального уровня примерно на треть (до кризиса обычно доля максимально ликвидных активов находилась в районе 18—20%).
В начале 2011 г. казалось, что избыточная ликвидность [ликвидность] быстро «рассосется»: банки и рады были бы активно начать кредитовать — надо же как-то зарабатывать и отбивать дорогие пассивы. Однако реальный сектор до сих пор не вышел на докризисный уровень спроса на кредиты.
На начало лета 2011 г. средства организаций на расчетных и прочих счетах достигли порядка 5 трлн руб. (годом ранее — около 4 трлн руб.). При сохранении высоких цен на товары российских экспортеров предприятия продолжат аккумулировать денежные средства на счетах банков. Для бесперебойных расчетов банкам необходим соразмерный объем денежных средств и ликвидных ценных бумаг. Доля наличности (включая средства на счетах в Банке России) и вложений в ценные бумаги достигала 26% активов банковского сектора.
При этом объем вложений в ценные бумаги увеличился на 20% за год с июня прошлого года. Эту тенденцию не переломило даже ужесточение монетарной политики и требований к эмиссиям, включаемым в ломбардный список ЦБ. В частности, с 1 января 2011 г. в него не включаются бумаги эмитентов из перечня системообразующих предприятий.
Пока «проще» всего живется розничным банкам, у них меньше стимулов вкладывать в ценные бумаги. Оживление потребительской активности населения (прирост портфеля кредитов, выданных физическим лицам с начала текущего года составил 8,7%), особенно в сегменте экспресс-кредитов, позволят «отбивать» дорогие пассивы. К тому же за последний год на рынке наблюдалось существенное снижение ставок по вкладам. Сейчас вклады растут, в основном, за счет пополнения открытых в прошлом году и ранее, когда ставки еще были 11—13%; новых же вкладов открывается очень мало.
Тем не менее, та избыточная ликвидность, которую мы сейчас наблюдаем в целом по сектору, может в скором времени испариться. Риск ликвидности, в отличие от кредитного риска, опасен именно тем, что проявляется резко и зачастую неожиданно (вспомним хотя бы 2004 и 2008 гг).
По мере стабилизации ситуации в банковском секторе Банк России [Банк России] взял курс на планомерное сворачивание ранее введенных антикризисных мер. В частности, были отменены беззалоговые аукционы, повышены требования к рейтингам ценных бумаг, которые могут выступать в качестве залога по ломбардным кредитам и сделкам РЕПО, а также отменена часть послаблений в отношении резервирования по ссудам. С одной стороны, логика ЦБ понятна: не должны искажаться рыночные стимулы работы кредитных организаций, да и промедление в сворачивании антикризисных мер могло пагубно сказаться на состоянии государственных финансов. С другой стороны, ряд важных и эффективных решений, принятых в период кризиса, должны находиться в «рабочем» состоянии, чтобы быть доступными в экстренных случаях широкому кругу банков. Иначе банки вынуждены будут все время держать чрезмерный запас ликвидности, который их все равно не сможет спасти в случае сильного рыночного шока.
Любые потрясения в Европе и США (вероятность которых отнюдь не снизилась по сравнению с прошлым годом) будут означать шок ликвидности в российской банковской системе. При таком сценарии и избыточные средства банков, и запас нефинансовых предприятий блокируются. То есть крупные банки, в том числе и государственные, могут буквально «сидеть на деньгах», но парализованный рынок межбанковского кредитования и низкий уровень доверия друг другу повергнет банковскую систему на некоторое время в хаос. И этот сценарий не становится менее вероятным или менее болезненным от нынешнего избытка ликвидности. А вот механизм «кредитора последней инстанции» — причем в состоянии постоянной готовности — мог бы сильно снизить потенциальный ущерб от подобных событий.